Предательская шайка Ли Мён Бака отрицает без всякого обсужденные на пекинском тайном контакте вопросы, выведенные на чистую воду в заявлении представителя ГКО КНДР. Она, пытаясь избегать этой темы, полностью извращает факт. В связи с этим 9 июня представитель политического департамента ГКО КНДР, участник упомянутого контакта, ответил на вопрос корреспондента ЦТАК. Ниже следует содержание его ответа.

Еще раз разъясним на конкретных материалах нелепость утверждений предательской клики.

Прежде всего, они утверждают, что тайный контакт не имел своей целью открытие «переговоров в верхах». Это чистая ложь.

Мы же помним слова Ким Чхон Сика, начальника политического отдела Министерства по делам объединения южнокорейского марионеточного режима.

На встрече с нами он подчеркивал «значение» упомянутого контакта, заверяя, что встреча состоялась по непосредственному распоряжению и «санкции» «президента» для открытия «переговоров в верхах».

Он сказал еще, что министр по делам объединения Хён Ин Тхэк лично взял на себя ответственность за весь ход этого контакта и сам докладывает президентской администрации Южной Кореи «Чхонвадэ» о положении дел по специальной линии.

Ким Чхон Сик сделал акцент на том, что настоящий контакт отличается от предыдущих тайных встреч, которые курировали кабинет секретарей «президента» или разведывательная служба, оставив в сторонке Министерство по делам объединения.

Он неоднократно просил нас не оглашать все о проходящем тайном контакте до успешного его завершения, мотивируя это тем, что настоящая встреча является делом совершенно секретным, о котором знают только Ли Мён Бак, Хён Ин Тхэк, директор разведывательной службы, заведующий кабинетом секретарей «президента» и участники контакта, и что из-за особенности южнокорейского общества разглашение информации об этой встрече может привести к большим неприятностям.

Следующий момент: они настаивают на том, что не предложили никакого эклектического варианта насчет «принесения извинений», не напросились по этому поводу. Это тоже голое фарисейство.

И сейчас мы хорошо помним их слова о том, что два имевшихся место инцидента, как распорядился Хён Ин Тхэк, являются «горами, которые следует преодолеть мудро» для оздоровления межкорейских отношений.

На встрече они сначала поставили вопрос о «принесении извинений», твердя о каких-то «эмоциях южнокорейцев» в отношении дела с потоплением корвета «Чхонан», что и получило немедленный отпор нашей стороны. Тогда они, немного сдав свои позиции, начали жалостливо умолять нас составить хотя бы эклектический вариант – такой, который для стороны Севера выглядит не как «извинение», а для стороны Юга – как «извинение».

Но и жалкая просьба не могла изменить ничего. Тогда они пожаловались на нас: если мы выразим им, как минимум, хотя бы «сожаление», то они примут это как «извинение» и будут отказываться от нынешней политики противостояния, а это помогло бы быстрой реализации «переговоров в верхах».

Мы однозначно заявили, что сама попытка получать от нас «извинения» за несвязанные с нами дела и осуществление нашего совершенно справедливого права на самозащиту является оскорблением для нас и проявлением черного намерения противостоять нам. Нам не нужен был такой тайный контакт, и мы предложили им немедленно вернуться к себе в Сеул.

В этот раз они вели себя так жалко и низко, что даже нам было неудобно посмотреть им в глаза. «Ради бога, – плачевно просили они, – немножко уступки, пожалуйста».

Это ничем и никем не оспариваемый факт.

Беспардонным упрямством является то, что не было и не могло быть никакого предложения о графике «переговоров в верхах».

На этот вопрос, наверное, может дать ясный ответ секретарь по делам внешней стратегии кабинета секретарей «Чхонвадэ» Ким Тхэ Хё. Когда обе стороны не добились никаких договоренностей и контакт сорвался из-за необоснованного упрямства в противовес нашим принципиальным и логичным позициям, Ким Тхэ Хё высказал, что «переговоры в верхах» должны обязательно состояться и нынешним властям совсем нет времени. И он открыл нам график встречи, составленный, по их словам, с отражением «мнения» «президента».

Это и было расписание, в котором предусматривалось открыть в Малайзии очередной тайный контакт, вслед за тем провести переговоры на уровне министров и продолжать «переговоры в верхах» подряд в июне в Пханмунчжоме, в августе в Пхеньяне, в марте следующего года в Сеуле во время «саммита по вопросам ядерной безопасности».

Тут мы вразумили их, объясняя, что стоит ли такое расписание в нынешнем положении, когда не достигнуты какие-либо договоренности.

У Ким Тхэ Хё, наверняка, свежа память об этой истории.

Они выдвинули составленное в одностороннем порядке расписание «встречи в верхах», в котором намечены даже конкретная дата и место, а теперь упорно отказываются от этого. Разве так можно скрывать правду?

Смехотворно и то, что они, сами опозорившие себя, предложив конверт с деньжатами, афишируют это как невозможное, абсурдное дело.

На этот вопрос могли бы ответить секретарь по делам внешней стратегии кабинета секретарей «Чхонвадэ» Ким Тхэ Хё, главный герой этой истории, и начальник департамента разведывательной службы Хон Чхан Хва.

Когда контакт был на грани срыва, Хон Чхан Хва по команде Ким Тхэ Хё выложил из чемодана конверт с деньжатами, а Ким Тхэ Хё пытался передать его нам в руки.

Но мы немедленно оттолкнули протянутую руку, и Ким Тхэ Хё, весь покраснев, не нашел себе места, а Хон Чхан Хва неловким движением торопливо положил конверт в чемодан и даже не смог нормально попрощаться с представителями нашей стороны.

Сначала они упорно отговаривались, что не было никакого конверта с деньгами, а теперь извращает истину, твердя, что это надо рассматривать не как «оплату за вознаграждение» для доведения тайного контакта до реализации «переговоров в верхах», а как обязанность организатора встречи платить за расходы.

Если принято, как они утверждают, платить за расходы организатору встречи, то почему они раньше, на проходивших двукратных тайных контактах, не думали о конверте с деньгами и запомнили о нем только во время последней тайной встречи, и то на грани ее срыва.

Более того, они не могли не знать, что за проживание, питание и передвижение оплачивает наше посольство. Значит, неужели они приготовили такой конверт, чтобы преподнести нашему посольству деньги на пребывание? Это лицемерие, не знающее меры.

История с конвертом с деньжатами является плодом мысли о всевластии золота, которой заражены слабоумные Ли Мён Бак и его приближенные, привыкшие оценивать все предметы и явления по своим узким меркам. Этот эпизод войдет в историю межкорейских отношений еще одной из некрасивых страниц.

Сейчас предатель Ли Мён Бак заставляет точить лясы своего премьер-министра Ким Хван Сика, который не только не был причастен к упомянутому контакту, но даже не чуял его. А южнокорейский министр по делам объединения Хён Ин Тхэк, который ведал ходом недавней тайной встречи, изливает обильный пот, прикрывая свое нутро отъявленного зачинщика и извращая истинную картину на официальных местах.

Южнокорейские участники тайного контакта живут в полной изолированности, им не разрешается никакой связи со внешним миром. Главный герой этой интриганской истории, предатель Ли Мён Бак, утверждая, что «в настоящий момент рот у «президента» может вызвать более сильнейшее землетрясение и цунами», пытается безмолвием предотвратить более серьезные последствия некрасивой истории.

Представитель политического департамента ГКО КНДР заявляет: если предательская клика Ли Мён Бака так и откажется от выяснения истинной картины и прибегнет к плутовству в отношении соотечественников, заговорам и фальсификации, то нам придется предать гласности звукозапись всего процесса проходившей встречи.

Текущее время даст однозначно понять, какими двуличными лицемерами являются все, кто состоит в предательской шайке Ли Мён Бака, прибегающей к бешеным акциям против соотечественников, и какими они являются отвратительными негодяями, оскорбляющими нацию ложью и плутовством.

Предательскому клану Ли Мён Бака лучше самому открыть правду, пока не будет совсем поздно.